Вход

или войдите через

Валерий Чтак: «В августе я официально перестану быть молодым художником»

Несмотря на голод и желание поспать, художник Валерий Чтак не пожалел времени и сил, чтобы в интервью Be In Art рассказать о том, чем, по его мнению, крут Йозеф Бойс, о своем отношении к коллаборациям художников с известными брендами, о «Школе злословия» с Чтаком, о том, что для него означает быть удмуртом и обсудить еще кучу интересных тем.

 

В этом году исполнилось 95 лет со дня рождения Йозефа Бойса, которого ты очень ценишь. Чем тебе так дорог именно этот художник?

Вообще, среди художников, которых можно условно отнести к поколению Бойса, да и в целом среди крутых западных художников, немало тех, чье творчество понимаешь далеко не сразу. Например, такие для меня совершенно необъяснимые явления, как Джефф Кунс или Дэмиен Хёрст. Что-то большое. Смотришь — да, в принципе классно, но непонятно, почему это столько стоит. Все эти Young British Artists, рок-звезды от искусства. А когда я говорю про Бойса, когда я представляю то, что он делал, вижу его большие инсталляции и работы в музеях, у меня сразу возникает желание стать частью всего этого.

Это одно из моих внутренних правил. Когда ты идешь по музею или на выставку приходишь и думаешь, искусство может так выглядеть? Это искусство или нет? Если ответ «да», то это хорошая выставка, хорошее искусство. Если «нет», ну значит кто-то кого-то пытается в чем-то убедить. А с Бойсом добавляется еще один момент. Когда смотришь на его работы, спрашиваешь себя: я хочу быть частью этого или нет? И я всегда отвечаю: «Конечно, да». Я хочу какую-нибудь открытку, футболку, хочу быть частью этого мира, этих инсталляций, воск, войлок. Я хочу быть рядом, я хочу быть между. Вот стоят два куба войлока, я хочу пройти мимо, обойти. Потому что это просто классно.

У него много важных интересных слов, социальная скульптура и прочее. Но для меня самым главным всегда было то ощущение от его творчества, что вот поставил человек железку здесь — БУМ, — и класс, отлично, она стоит здесь хорошо! И вся эта галиматья про каких-то татар, которые его освободили...

 

Мифология?

Мифология, да. Но на самом деле это галиматья, просто бред такой. И это безумно круто! Мне и само слово это нравится, которое было в нашем детстве, а сейчас стало непопулярным — круто. И Бойс был крутой чувак! А на других художников ты смотришь, и чаще всего это просто какой-то чувак, обычный. Или как выглядит Banksy? Мы знаем о нем только то, что он умеет классно рисовать и какие-то идеи придумывать. А когда смотрим на Бойса, мы видим, что он был офигительным чуваком! В шляпе. Всегда в шляпе. Иногда в кепке. Он, видимо, скрывал какие-то шрамы на голове. Всегда в этом идиотском жилете.

Когда я курил, для меня было важно, курят ли мои кумиры, и я очень долго искал фотографию Бойса с сигаретой, нигде не мог найти. Но потом нашел: он на снимке еще так манерно держит сигарету. Тогда для меня все стало прекрасным в человеке, все сложилось в его образе. Больше чем искусство, больше чем жизнь, человека было слишком много, его просто распирало. Он пел эти песни сумасшедшие, устраивал политическую кампанию, баллотировался в Бундестаг с песней Sonne Stat Reagan, солнце вместо дождя. Классная, кстати, песня.

 

А ты сам не тяготеешь к многожанровости в духе того же Бойса: скульптура, перформанс?

Я очень не люблю перформанс. Еще с тех пор, как я начинал в группе «Радек». Потому что единственное, что у нас было в то время — перформанс. Тогда я понял, что мне это как-то совсем не близко.


Фото chtak_v

А как насчет других жанров?

Я люблю музыку. На открытии выставки «Технически тут все просто», например, импровизированное выступление было. Конечно, если бы мог, я параллельно с живописью рубил бы музло. Я даже сделал пластинку, виниловый сингл. Но с другой стороны, каким бы я ни был музыкантом — это абсолютно убыточное мероприятие.

Это все, конечно, интересно — пробовать себя в разных областях, жанрах, — но никогда не хватает денег, которые можно было бы на это потратить. Если бы была возможность — продал одну картину, вторую, третью, и они скопились. А они ни хрена не скапливаются (смеется).

 

Кстати, интервьюируя Юрия Альберта, ты говоришь, что «делаешь картины только потому, что они продаются» и будешь делать, пока сможешь так прокормить семью. Означает ли это что в идеальной, полной денег реальности, ты искусством совсем бы не занимался, а делал бы что-то другое?

Нет, я занимался бы искусством, просто больше бы делал, например, муралесов бесплатно. Можешь сделать? Могу! А такие предложения ведь поступают: вот, у нас есть огромная стена, но бюджета хватит только на... хотя бюджета нет вообще, гонорар не заплатим. И время от времени мне приходится отказываться от таких вещей. Потому что было бы здорово такое сделать, но в конечном итоге все упирается в деньги.

А чаще всего схема такая: я делаю стену или подобную работу, и мне говорят: «А мы тебе пиар». Но какой пиар? Это не работает. Даже хэштеги иной раз не могут нормально поставить. Вот у нас классный Валерий Чтак — да поставь ты хэштег #Чтак то хоть! (смеется).


Работы Чтака на Cosmoscow 2015

На мой взгляд, ты едва ли не самый широко представленный в отечественной массовой культуре российский contemporary художник. Твои работы можно увидеть буквально везде: на выставках коллекций Пьера Броше и Владимира Овчаренко, в кино, на стенах домов, на отчетной выставке ММСИ, в универмаге «Цветной», наконец, на случайном парне в Ашане. Список можно продолжить. Ты доволен такой ситуацией?

Да, серьезно, ты видел парня в майке в Ашане?

Абсолютно.

Класс! Кстати, Броше был первым моим коллекционером. Фактически, это человек, с которого началась моя карьера.

А что касается ситуации, то это странно очень работает — кто-то заметит, как ты, а другие, даже художники, нет. Не так давно познакомился с одной художницей, которая не знала о моих успехах каких-то в искусстве. И как-то заметил такое сомнение, подозрение небольшое в общении с ее стороны — типа, какого хрена я такой дерзкий? Потом, спустя некоторое время, она мне пишет в Фэйсбуке: «Слушай, я и не знала, что ты такой крутой». Оказывается, она увидела какой-то анонс выставки в галерее «Пальто», в котором было написано, что с «Пальто» работали такие художники, как Олег Кулик, Владимир Дубосарский, Валерий Чтак. Вот тебе пример, вот ситуация — она художник, и она не знает, кто я такой.

Но в то же время масса людей знает. Хотя я по своей привычке быть никому не нужным и неизвестным этого не ожидаю и иногда спрашиваю: «А ты знал, кто я»? Как у английского комика Стюарта Ли, который шутил, что когда он был у врача, тот ему сказал: «Из ваших записей я вижу, что вы — известный комик». И тут то же самое: в газете написали, что ты — известный художник. Некоторые люди не сразу понимают и только спустя какое-то время говорят: «Ааа, так это ты»! Другие вообще не придают значения тому, чем я занимаюсь. В один день люди теряют дар речи, типа селебрити встретили, в другой говорят: «Я не знаю, кто это». Потому что в мире, в котором я пребываю, пиаром можно завалить всю Москву.

Вот, смотри, популярная фирма Carhartt, но я еще не встретил ни одного чувака в такой же куртке, как у меня. И это Carhartt, это не Валерий Чтак. Или худак Adidas, который вроде должен быть у каждого второго, на каждом углу, но на самом деле нет. Мир большой, художников много, брендов много.


Выставка «Пазл Пьера Броше» в МАММ

На сайте магазина Шалтай-Болтай, где представлен мерч с твоими работами, указано, что ты «модный московский художник». А тебе вообще хотелось бы быть именно частью моды? Ведь из моды можно и выйти...

Думаю, что это все-таки больше фраза, чтобы привлечь внимание. Но, наверно, хотелось бы, слушай. И вообще, если бы я не хотел быть модным или классным, то меня бы здесь не было. Я хотел таким быть с самого раннего детства, с тех пор, как услышал пластинку Кино «Черный альбом», с тех пор я хочу быть рок-звездой. Я до сих пор хочу быть рок-звездой. И, конечно, те же футболки, которые я делаю, являются отражением моего желания быть модным и популярным.

 

Быть рок-звездой от современного искусства.

Но только настоящей рок-звездой, а не как Дэмиен Хёрст или Джефф Кунс.

 

Они скорее как эстрадные поп-идолы. А настоящие rock star от искусства это все-таки другое.

Наверно, да. У меня есть любимый персонаж — Оззи Осборн, который умудрился практически утонуть в своей алкогольной рвоте, но выплыл и по-прежнему ходит со своими волосами. Не то чтобы я на него равняюсь, но я хотел бы быть таким же крутым. Впрочем, это будет сложно, потому что я не бухаю (смеется).

 

Вообще я наблюдаю странную ситуацию: в материалах СМИ (в особенности непрофильных) практически везде ты характеризуешься как молодой и «перспективный» художник. Ну, молодой, положим, да, но, на мой взгляд, ты уже давно состоявшийся автор, что подтверждает и то, о чем мы говорили выше. Как думаешь, с чем связано такое восприятие?

Перспективный? Даже не знаю. Может быть, потому, что когда кто-то начинает молодым, ты видишь, что он такой ходит веселый весь, разбитной пацанчик. И в силу тех или иных обстоятельств, хотя прошло десять лет, я не то чтобы очень сильно меняюсь. Не то чтобы я как-то заматерел, поседел, пузо отрастил. Плюс-минус я выгляжу почти так же, как когда я начинал.

 

К тому же в твоем творчестве, кажется, нет таких явных заметных вех, как у некоторых других художников, того же Кулика, благодаря которым сегодня их воспринимают так, а завтра совершенно по-другому.

Да. Хотя в проекте «Технически тут все просто» у меня даже цвет появился. И многие это не сразу замечают. А цвет я раньше не использовал. Я все делал серое. Максимум — цвет фона. Но это не был визуальный акцент. И кстати, в этом августе я официально перестаю быть молодым художником. 35 лет. Больше не смогу претендовать на все, что полагается молодым — стипендии, гранты, все такое.


Выставка «Технически тут все просто» в Gallery Triangle

Молодость прошла — самое время для ретроспективы? Я слышал про готовящуюся выставку в ММСИ в Ермолаевском, где традиционно проводятся как раз ретроспективы.

Нет, время ретроспективы, пожалуй, все-таки еще не пришло. Но выставка действительно будет большая. Все четыре этажа в Ермолаевском, открытие в начале сентября. И это принципиально новые работы. Хотя там будет и одна старая работа, большая. Но это будет не ретроспектива, а «Чтак сделал четыре этажа»!

 

Насколько эффективно с твоей точки зрения продвигать искусство через масс-культуру, через мерч, как в свое время делал Кит Харинг, или как сегодня делает Фонд Баскиа?

Честно говоря, не знаю. Очень многие, кто покупает футболки в том же Uniqlo, плохо представляют, что именно на них изображено. Вместе с Баскиа у них была серия футболок с принтами художника, который идет вторым после Бойса в моем топе — это Лоуренс Вайнер. Но что там Вайнер! Я тебя уверяю, никто из этих девочек и мальчиков, которые надели футболки с Китом Харингом, с этой его остроумной фразой, даже близко не врубается, кто это такой. И, вероятно, никогда не узнает. И если Баскиа все-таки слишком узнаваем, то Вайнер — нет. Многие художники не знают, кто это такой.

 

Тебе еще не поступали предложения о коллаборациях?

Неет! Я не знаю, где они. Видимо, как с Баскиа — после моей смерти выйдет серия в Uniqlo, и девочки будут носить. А мальчики будут снимать с девочек эти футболки с моими рисунками. Я не знаю, где они, не понимаю, как это работает. А так я бы с удовольствием. Ко всему прочему, такие расклады — это деньги, которые ты можешь получать долгое время, просто сделав эскиз.

 

На мой взгляд, из современных российских художников ты идешь наиболее короткой дорогой к таким вещам.

Да, но единственные люди, которые всерьез чем-то таким озадачились, это были люди из Шалтай-Болтай. И сделали это классно. Это популярно и довольно неплохо продается. Но какого-то движения дальше, чтобы какой-нибудь CEO крупного бренда сказал «а давайте сделаем серию с этим художником, это будет классно», и Чтак получает свои там 15 млн (смеется) — такого не наблюдается.


Фото chtak_v

А где бы еще ты хотел увидеть свою работу? Безотносительно того, продастся ли она или нет, чтобы там оказаться.

Я хотел бы все-таки какую-нибудь большую стену сделать, в Москве, например. На видном месте. Потому что даже в Алмате это было совсем не в центре, туда хрен доедешь (смеется). Это картинка для такси и для скорой помощи. «Дом с кошками» — так они теперь это называют. И это больше для местных жителей ориентир, абсолютно не достопримечательность Алматы. Потому что район Агжар вошел в состав города совсем недавно. Плюс общественное мнение еще не совсем готово к таким вещам. Некоторые местные жители были недовольны: «Что вы тут делаете, мы напишем жалобу в акимат (мэрию)». На что я им ответил, чтоб они лучше жалобу написали на то, что у них до сих пор асфальта нет во дворе, земля вместо него. Когда дождь проходит, там грязь, а вы будете писать жалобу на котов каких-то дурацких! Вот такая достопримечательность.

 

Как твои работы попали в «Тряпичный союз»?

Дело в том, что «Тряпичный союз» снял мой самый лучший друг — Михаил Местецкий. Это фильм не обо мне, не о нас, но в то же время и о нас, о нашей жизни. Главный герой Ваня — немножко я, немножко он, немножко еще некоторые люди. Один персонаж почти полностью списан с реального прототипа — Петра Быстрова. Он тоже ходил с гирей, да и вообще масса идей Петиных есть в этом фильме. Такой свирепый гиревик-качок, философ и поэт. Очень хороший художник, кстати. Незаслуженно неизвестный и напрасно забытый многими людьми. Я хочу, чтобы он это прочитал, как я где-то его пиарю (смеется).

И то, что я попал в «Тряпичный союз» — это просто естественный ход вещей. Местецкий снимал этот фильм лет двадцать, наверное. Он пытался написать роман, потом это трансформировалось во что-то еще, затем в пьесу, сценарий и фильм. И он сказал мне, что, разумеется, никого другого не может кроме меня позвать, чтобы нарисовать картины для фильма, для персонажа-художника по сюжету. То есть я там должен был быть с самого начала.


Фото chtak_v

Интересно вообще в таком жанре/формате побольше поработать?

Тут есть очень важный момент. В «Тряпичном союзе» я делал только то, что считал важным и нужным сделать. Я, конечно, у Миши спрашивал, но он все равно все одобрял со словами «прекрасно, супер»! Так что, по сути, почти никаких ограничений не было. Поэтому в таком проекте для меня важна творческая свобода.

 

Вот ты говорил с Юрием Альбертом. А ещё кого хотел бы проинтервьюировать, не обязательно из ныне живущих? Понятное дело, Бойса, а кого еще?

Да, с Бойсом я бы пообщался с удовольствием. На самом деле я даже думал о чем-то таком. Я бы хотел взять интервью или пообщаться более-менее публично с людьми (художниками), работы которых мне страшно не близки. Например, с Арсением Жиляевым.

 

Эдакая «Школа злословия» с Чтаком.

А что касается Альберта, то мне самому никогда бы не пришло в голову взять у него интервью, если бы не предложение от одноименного журнала. Я Альберта очень люблю. А мне Саша Рудык (зам. главного редактора Interview) говорит: «Он то же самое сказал про тебя». Получилось вроде бы хорошо. Там сама атмосфера была классной, я играл на гитаре, пел песни, в свисток все время свистел. Хотя в интервью вошло процентов хорошо если 40.

Но бывают интервью интересные, а бывают и не очень. Например, есть классный художник Павел Пепперштейн. И один человек, не скажу кто, умудрился у Пепперштейна взять невыносимо скучное интервью. Я не смог дочитать до конца. При этом Паша-то говорил как обычно. А ведь это человек, который фонтанирует прикольностью!

 

Тебе предлагали как-то поучаствовать в годе Удмуртии в Москве в прошлом году? Что для тебя вообще значит эта идентичность?

Хороший вопрос, кстати. У меня есть приятель в Удмуртии, Алексей Шкляев. Культуртреггер из Ижевска, проводник идеи удмуртскости. Он меня регулярно пиарит в каких-то удмуртских СМИ, какие бы они ни были: дескать, вот это проудмуртский художник Валерий Чтак. И до этого нет никому вообще никакого дела (смеется).

Когда мы хотели сделать выставку в Ижевске (а я все еще надеюсь, что это произойдет), думали, как ее назвать. Я говорю, давай назовем ее «Муско Нюлэс Корась», что в переводе значит «Московский дровосек». Он отвечает, нет, давай назовем ее по-русски, потому что иначе на нее придут только удмурты. И это не то чтобы какая-то супербольшая аудитория.

И вот, год Удмуртии в Москве. Об этом знаю я, знает еще пара тройка каких-то патриотов-энтузиастов удмуртскости. Удмуртов на самом деле не очень много. И это серьёзная проблема. Настолько, что во время последней переписи населения удмурты звонили в приемную «Единой России» и спрашивали, можно ли они запишутся русскими. Я, разумеется, во время первой и второй переписей населения с гордостью записывался как удмурт, потому что я же удмурт! Поэтому не особенно удивляет, что никто из таких людей на меня не выходит. Нет, конечно, есть энтузиасты. Леша Шкляев регулярно приглашает меня на какие-то финно-угорские мероприятия в Москве, но я не могу сказать, что это как-то двигает меня как финно-угорского художника. Хотя у меня даже была выставка в Латвии, «Воршуд» называлась (это удмуртское слово, означает семейное святилище), и там было много удмуртского, она была посвящена практически моим корням, Удмуртии и моему отцу.


Выставка «Смех в зале» в Галерее «На Шаболовке» 

0 комментария Добавить комментарий

О нас, контакты, как добраться

"Be In Art" - пространство и платформа для реализации смелых идей в области современного искусства, образовательного и выставочного характера. В рамках программы "Be In Art" проходят выставки "нераскрученных" художников, лекции о современном искусстве, показы авторского кино, мастер-классы художников, режиссеров и других арт-деятелей, образовательные курсы и творческие вечера.
Телефон
+7(977) 706-25-00
Мы в социальных сетях
Москва,
м. Преображенская площадь,
1-я улица Бухвостова д.12/11, корпус 53 (НИИДАР), 4 этаж